". . . два устремления публики: 1) к веселью в театриках типа Cabaret, 2) к неугасаемому обаянию классического репертуара, - скоро совсем сомнут современный репертуар".

  "Есть ли у нее будущее? Что ждет ее даже в ближайшие дни? Выживет ли она среди бушующих теперь бурь, или они сметут с нее всю золотую пыль художественного аристократизма и сделают ее дальнейшую жизнь унылою, невозможною и ненужною? Русскому тeaтpy вообще предстоят, по-видимому, очень крупные и существенные изменения".

  Эти два пророчества корифеев театрального искусства режиссера Мейерхольда и критика Эфроса, высказанные в начале ХХ века, вполне соотносятся с 80-ми годами, когда возобновил свою работу театр-кабаре "Летучая мышь", открытый в 1908 году, прекративший свое существование в России в 1920-м и снова появившийся на московском театральном небосклоне в 1989-м.

  Когда-то основатели Художественного театра помимо серьезного академического искусства, которое сами создали, отчаянно любили развлекаться, дурачиться, острить и шаржировать друг друга. В 1902 году в пору рождения знаменитых "капустных" представлений и покорил Московский Художественный театр, становясь его королем один раз в году, в ночь празднования Нового года, Никита Балиев, до этого малоизвестный актер Художественного театра. После "капустников" вся Москва повторяла балиевские шутки, удивлялась трюкам неузнаваемых Станиславского и Немировича, Качалова и Чехова и многих других. Балиев создавал новый, невиданный, ни на что не похожий жанр.

  Так в 1908 году появился первый российский театр-кабаре "Летучая мышь". Появившись в недрах МХТ, непочтительный саркастичный театрик тут же спародировал благородный белокрылый символ общедоступного театра и на своем занавесе расположил летучих мышей, оповестив публику о том, что открыт закрытый театр-клуб для аристократической и художественной богемы.

  Страшные и беспокойные годы перед войной 1914 года вылились на сцене кабаре в уникальный каскад номеров политической сатиры, пародий, классики, изящных, полных неги и истомы миниатюр, грассирующих романсов. Сделав "Летучую мышь" самым престижным местом Москвы, Балиев приглашал для участия в его дивертисментах всех возможных знаменитостей России и заграницы. Шаляпин и Вахтангов, Качалов и Коонен, Станиславский и Немирович-Данченко и еще многие, многие другие, составлявшие серьезную славу российского театра, считали за честь выступить хоть с небольшим номером в этом малопочтительном месте. Атмосфера пресыщенности, загадочности и демократизма наполняли маленький подвал театра-кабаре.

  В 1920 году "Летучая мышь" навеки пересекла границы Родины. Ее стали называть La Chauve Souris. Она блистала в Париже, на Бродвее имела шумный успех. Песню "Катеньке" из репертуара театра напевала вся Америка. "Летучую мышь" посещали Чаплин, Паола Негри, другие звезды кино и театрального искусства мира, восхищались ею, но никто из соотечественников не знал о мировом триумфе " Летучей мыши", имена ее актеров не остались в театральной истории России.

Восстанавливая связь времен, действие первого спектакля-дивертисмента "Чтенiе новой пьесы" (подпись под последней совместной фотографией старой "Летучей мыши") происходит именно на этой знаменитой исторической сцене в Б. Гнездниковском переулке, 10, и герои ее - участники того несыгранного представления, того семидесятилетнего кабаре жизни нашей страны, в котором балиевская "Летучая мышь" участия не принимала...